Роль детей в ВОВ 1941-1945гг

пока они не начинали захлебываться? Из моей памяти никогда не изгладятся боль и страдания, которые принесла война. Мир и светлая материнская любовь — вот что нужно детям».
Из воспоминаний Лидии Шевцовой: «Нам сказали, что мы должны пройти дез. инфекцию. Приказали раздеться и повели в похожее на барак помещение. Мы почувствовали страшную жару. Я, мама, бабушка и тетя оказались в числе последних. Когда за нами закрылась дверь, пол начал опускаться и люди, как на санках, заскользили вниз, откуда полыхало жаром. Мама одной рукой ухватилась за ручку, другой держала меня. За нас ухватились несколько человек. Долго бы мы не продержались, но пол вдруг начал подниматься. Нас вытащили в коридор и бросили какую-то одежду. Переводчик с улыбкой сказал, что произошла ошибка и «баня» предназначалась для другой группы. Когда началось наступление наших бойцов, часть узников, в том числе меня и моих родных, погнали в Берлин, а остальных затопили вместе с лагерем».
Из воспоминаний Любови Алехиной: «С Прибора нас погнали, посадили в товарные поезда. Кто кричал, кто пищал... Страшно было. В лагере кормили брюквой, жабами кормили... Жабка ножками дрыгает, а ее заставляют есть под конвоем. Ой!.. Дети днем одни в лагере были. Однажды на меня залезла крыса, грызет меня, а я очнуться не могу... Получила ранение в концлагере. Когда мы бежали, немцы стреляли. Из-за этого в 1948 году у меня отняли ногу по колено. Нельзя было сохранить».
Из воспоминаний Владимира Климовича: «Лагерь разделен на блоки для разных национальностей. С населением СССР нацисты обходились хуже всего. 5 мая 1945 года узники были освобождены Красной армией. Сразу после этого мы с ребятами побежали смотреть печи, в которых сжигали людей. За крематорием тянулось поле, на котором виднелось много невысоких холмиков, на них с немецкой точностью обозначено число жертв этого лагеря. Если бы нас не освободили, всем нам суждено быть сожженными».
Из воспоминаний Нины Горбусенок: «...Немцы в лагере разделяли нас по шеренгам. Первая - кто мог работать, следующая была из тех, кто похож на еврея. Их расстреливали на наших глазах, извергам, наверное, было приятно, что дети видели это. Из всех малюсеньких состояла третья шеренга... Охраны было очень много. Если ребеночек провинился, спускали собак, те разрывали его на куски, а немцы просто смотрели на это. Чем занимались, не помню... мы дрожали, знали, если провинимся - будет смерть. Я настолько боялась немцев, что даже не могла посмотреть им в глаза - глаза вечно были опущены. Немцы иной раз шли и били рукой по подбородку, чтобы мы посмотрели на них... Когда много лет спустя приехала в Ригу, мы спросили у экскурсовода: «Каким чудом мы спаслись?» Нам рассказали, что в лагере создали подпольную группу. У немцев была душегубка - машина, в которой узников травили газом. Так вот, благодаря подпольной группе нас посадили в эту машину и вместо того, чтобы включить газ, отвезли в костел, откуда жители Риги разбирали детей по домам... Я до сих пор хочу есть, голод меня преследует всегда».
Из воспоминаний Надежды Кобзаревой: «Мы услышали крики на улице. Немцы в белых халатах окружили деревню. У бабушки был погреб из красного кирпича - здесь было укрытие. В это утро семья моего дяди Вани пряталась в погребе. Немец бросил туда гранату. Когда погреб взорвался, все красное поднялось вверх. С правой стороны дороги сидели пятеро детей, видимо, из местных. Потом увидели мертвую женщину, на которой сидел ребенок. Немец подошел к ним и выстрелил в маленького. Увидев это, мы уже не сомневались, что нас ведут в плен. В концлагере не было бараков, лишь редкий лес. Удивительно, но Женька не плакал, только просил «Ка!», это значит молока. Вокруг холод, голод, болезни, смерть. Люди очень истощены. Однажды немцы привезли хлеб, который, наверное, был заражен тифом. Все жадно хватали этот хлеб. Утром 19 марта я услышала крики. Забор снят, узников освобождали. Из лагеря нас перевели в госпиталь, но люди все равно умирали. У нас были обморожены руки и ноги. В день рождения братика я открыла глаза и увидела, что мать держит Женю на руках и плачет. Он умирал... А потом и мама умерла».
Погружаясь в воспоминания людей, прошедших концлагерь, приходишь в ужас. Страшные, мучительные дни испытаний и издевательств. Многое из той жизни они помнят только по рассказам своих мам, но самые тяжелые моменты сохранились в их памяти навсегда.

2.4 Воспоминания моей прабабушки о тяжелом детстве в годы войны
Со слезами на глазах вспоминает моя прабабушка, Быстрова Нина Федоровна («смотрите приложение №1»), о тяжелом детстве в годы Великой Отечественной войны 1941-1945гг. Детство было тяжелое, военное.
«Я родилась 14 мая 1928 года в селе Усинск Шигонского района Куйбышевской области. Когда началась война, мне только исполнилось 13 лет. В первые дни войны папу забрали на фронт, а чуть позже и старшего брата, которому не было еще и 18 лет. На руках у мамы осталось четверо маленьких детей, самая старшая была я, а самому младшему брату было 1,5 года. Как будто кадры из фильма вспоминаю эти страшные летние дни 1941 года. По радио в селе объявили о нападении немецких захватчиков на нашу страну и всех мужчин старшего возраста стали отправлять на фронт. Строем они шли по селу, а матери, жены и дети плакали во весь голос, но надеялись, что скоро их мужья, отцы и сыновья с победой вернуться домой. Я окончила четыре класса начальной школы, пошла работать в колхоз, так как одной матери детей было не прокормить.
Работала в поле – жала пшеницу серпом, косили косой, приходилось даже управлять трактором. Меня ставили на высокие стеллажи, чтобы подавать друг другу огромные снопы на большую высоту в молотильную машину. Работали по 10-12 часов на самых разных тяжелых работах: таскали мешки с зерном, грузили их на машины и сопровождали до города Сызрань, а там снова на себе носили до транспортера и туда ссыпали зерно. Мне пришлось поработать и на строительстве Жигулевской дороги: возили на тачках землю, делали насыпь. Вот такой тяжелый физический труд я испытала на себе. В колхозе работали за трудодни, которые потом вошли в трудовой